На страницах этого блога есть уже много рассказов-воспоминаний о войне, о том, как жила Удомля в те суровые годы. Сегодня, в День Победы, я хочу познакомить читателей с еще одним таким рассказом: это статья Н.А. Архангельского из удомельской газеты "Путь Октября" 1987 г., посвященная госпиталю, который размещался в Удомле в годы войны.
Н.А. Архангельский
Госпиталь в Удомле
Война. Черной тучей она закрыла
небо нашей Родины, вошла изнуряющим холодом и всепожирающим пламенем, гневом и
болью в нашу жизнь и в наше сознание на долгие четыре года. Она убивала и
калечила людей, переворачивала судьбы, безжалостно потрошила наши розовые
довоенные представления о сущности бытия. И чтобы выстоять в этой страшной
кровавой войне и одолеть врага, нужны были величайшая уверенность в правоте
нашего дела, готовность народа к самопожертвованию и железный закон: «Все для
фронта, все для победы».
Теперь, вглядываясь в события и
человеческие судьбы времен войны, мы восхищаемся выносливостью, долготерпением
и силой духа советских людей, решавших вопросы жизни и смерти всего советского
народа.
К сожалению, кое-кто стал
всматриваться не в сами события, а в их отражение в кривых зеркалах домыслов и
сплетен, и увидел другие проблемы, В нашей газете 7 июля 1987 года № 81 было
опубликовано письмо Е. Кукушкиной «Не изменяла делу», а 14 июля редакция
получила гневное письмо Капризновой А. В. по поводу фразы в публикации Кукушкиной:
«Многие медсестры не выдерживали голодной жизни в больнице, шли работать в
госпиталь. В госпитале давали хороший паек, хорошо кормили».
Редакция допустила ошибку,
пропустив эту фразу в печать. Получилось, что госпиталь был кормушкой для тех,
кто там хотел работать, а, значит, там работали те, кто хотел хорошо кормиться.
Обидные слова в адрес госпитальных работников, гневное письмо от бывшей
медсестры эвакогоспиталя Капризновой А. В. заставили меня побеседовать со
свидетелями, самому вспомнить госпитальную жизнь и тоже написать в газету.
Госпиталь в Удомле. Это тоже
была война, ее кровавый итог. И в то же время это был большой и богатый
событиями период военной истории Удомли.
В Удомле вообще-то
было 2 госпиталя. Первый появился в
октябре 1941 года, заполнил весь больничный
городок, выплеснулся на Мерлугино и Удомлю всем своим особым
военным бытом, напряженной круглосуточной работой. И там, где был госпиталь,
все подчинялось его неумолимому ритму. Районная больница втиснулась в один
домик, где сейчас располагается терапевтическое отделение. Болеть по пустякам
было некогда. Рядом ходила смерть, и все медицинские силы были брошены на
помощь госпиталю. Работники районной больницы, надо отметить, не сами
переходили, а переводились в госпиталь по направлениям партийных и комсомольских
комитетов района. В подтверждение этого сошлюсь на Указ Президиума Верховного
Совета СССР от 26 июня 1940 года «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на
семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих
с предприятий и учреждений». Указ, сыгравший огромную роль в укреплении трудовой
дисциплины, действовал со всей строгостью и во время Великой Отечественной
войны.
Весной 1942 года
госпиталь уехал. На его место разместился другой, из Ворошиловграда,
и тоже заполнил Удомлю до края. Раненых размещали не только в больничных
корпусах, но и по квартирам в Мерлугине и Удомле. Под госпитальные
палаты были заняты школа № 1, двухэтажный
дом на улице Сталина (ныне Попова),
второй этаж Дома культуры, контора
раймолоко и аптека на
улице Володарского и другие здания. На удомельских улицах зазвучала украинская
речь. Этот госпиталь разместился основательно и был в
Удомле до весны 1944 года, когда
началось наступление Северо-Западного фронта.
Раненые
поступали поездами, зимой — самолетами с посадкой на лед озера
Песьво. Регулярно, до 17 раз в сутки «кукурузники», набив
ранеными фюзеляжи и подвесные гондолы, садились под самый больничный бор, под
его защиту от возможной встречи с фашистскими стервятниками. Работа в госпитале
была очень напряженная и по времени не нормированная. Недавно в разговоре с
однополчанином-артиллеристом я узнал, что по образованию он — медик, и я
спросил, наивно полагая, что у медиков жизнь легче, чем у артиллеристов, почему
же он оказался у пушек. И он ответил: «Насмотрелся я на человеческую боль,
наковырялся в человеческом мясе и крови и решил: лучше я буду сам погибать,
стреляя по врагу, чем заниматься страшным делом — собирать и штопать человека».
Как видно, не каждому по нутру занятие военных медиков.
Конечно, Удомельский госпиталь
был в лучших условиях, чем полевые медицинские подразделения. Здесь не стреляли,
хотя изредка бомбили, но крови и смертей было больше, чем достаточно. К
сожалению, мы и сейчас не знаем точно число воинов, скончавшихся в госпитале от
ран, но уверен, что список фамилий на памятнике в парке Победы может быть в
результате поисков значительно увеличен. Но не числом умерших определяется
тяжесть труда медика. Поднять на ноги и вернуть в строй бойца — благодарная и
неимоверно трудная работа, тем более, если его действительно приходилось
«собирать и штопать». Я и сейчас вижу ушедшие в историю эпизоды той напряженной
госпитальной жизни как наяву.
Раньше перед главным корпусом
больницы была зеленая лужайка со скамейками вдоль стен. На них сидят, греясь на
солнце, раненые в бинтах, с костылями, палочками. Это — «ходячие». «Лежачих» же
худенькие быстрые девчонки-санитарки выносят на носилках на эту лужайку подышать
сосновым воздухом. «Лежачие», странно неподвижные в гипсовых нарядах, тихо
переговариваются между собой или дремлют под скромным удомельским солнцем.
Только начнут собираться тучи, те же девчонки бегом начинают перетаскивать
«лежачих» в палаты. Бор тогда был чист и не обезображен порубкой и строениями.
Здесь иногда бродят «ходячие». Здесь же бегают с громадными кастрюлями санитарки,
получают обед и несут по палатам. Для раненых в Удомле обед везут на подводах.
Как огромный муравейник живет, шевелится, дышит в хлопотах и заботах госпиталь.
Прием эшелонов, обработка вновь прибывших, поиски продуктов, поиски мест для
размещения и их подготовка и постоянные перевязки, процедуры, кормления, уборки,
комиссии по выписке и, неизбежно, похороны. Здесь офицеры, рядовые,
вольнонаемные — все в постоянном движении. Белые халаты, как бы приравнивают их
перед общим великим делом восстановления здоровья фронтовиков. Да, здесь нужно
было хорошее питание и раненым и медикам. И как об этом мечтали и как принимали
меры, чтоб как-то увеличить более чем скромный госпитальный рацион!
Известно,
что РК ВКП(б) и РК ВЛКСМ принимали меры по пополнению госпитального рациона
овощами, корнеплодами и картофелем. Но в районе не было излишков. Было голодно.
И кто мог позавидовать «хорошим госпитальным пайкам»? Да, пайки давали: сахар и крупы.
Дважды сам получал несколько скромных кулечков, выданных на месяц, готовый
съесть их сырьем, голью за один присест, но сдерживал себя, нес домой, сестре и
брату. Со стороны могло и показаться, что в госпитале живут сытые люди. Они
много и дружно трудятся, веселы, энергичны и даже поют песни. Что и говорить,
отличные люди были в госпитале. Многие забылись, но все-таки вспоминаю
остроумного начфина, выступавшего в самодеятельности в качестве конферансье и
называвшего себя «капитаном Шуруповым»; очаровательную и гордую красавицу —
военврача Деревянко, высокого, сухого, но доброго начальника госпиталя,
по-домашнему добрую, веселую старшего повара тетю Фросю, вольнонаемного,
оказавшегося после боев под Старой Руссой без руки, кладовщика Гусева, девушку
рентген-техника, лейтенанта медицинской службы, которая жила в нашей квартире;
она приходила молча с работы поздно вечером, молча ложилась спать и утром,
раньше всех, так же молча вставала и уходила на работу. Она прожила у нас
больше года, а мы ее почти не видели и не слышали ее голоса. Все эти люди
работали, не считаясь со временем, не ворчали на сложности жизни. Они честно
выполняли свой долг перед Родиной во имя будущей Победы.
Да, они пели. Вспоминаю, как
летом 1942 года вечерами свободные от работы врачи и сестры - украинцы пели
незнакомые, непонятные, но такие задушевные песни про «дивчину» и «козака».
Потом появилась самодеятельность, которая часто выступала перед ранеными и
медперсоналом с удивительными концертами, поднимавшими людей над трудной
повседневностью, давая им новые силы. Проблемы сытости как-то отходили на
второй план. Главное было — победить врага.
Госпиталь это наша история, наша
жизнь, и рассказывать об этом надо честно, без искажения тех неповторимых
событий, прошумевших и оставивших след на нашей земле.
P.S. Статьи о войне:
Комментариев нет:
Отправить комментарий