Удомля. 2014 год. По улице Володарского

Прошлым летом, в июле 2014 года, спустя много лет я побывала в Удомле, посетила дорогие мне места. Прошла по улице Володарского, с которой связано столько воспоминаний моего детства.

Небольшой фотоотчёт о моём путешествии по улице Володарского я размещаю здесь для тех, кто помнит эти места, но пока не может там побывать.

Начало путешествия – Дом культуры – бывший склад купца Гудовского. Теперь снаружи отделан сайдингом. Раньше рядом с домом находилось деревянное здание почты, где и жили Гудовские, но теперь – увы – оно сгорело, не оставив и следа…

Бывший склад купца Гудовского

 Железнодорожный переезд. Это пересечение путей – железной дороги, давшей начало станции Удомля, как точке на географической карте, и старого тракта, соединявшего станцию с озером Удомля, от которого станция и получила своё имя… 

Ж.д. переезд

Около переезда ещё сохранились остатки плитки, которой был вымощен весь тротуар по ул. Володарского в 70-е годы прошлого века.

Площадь, как привет из советского прошлого. Где ещё на площади в наше время увидишь Ленина и гербы всех 15 союзных республик?

На площади у переезда раньше было несколько магазинов, но теперь тут довольно пустынно…

 Так много домов из прошлого с течением времени исчезло с улицы, что просто умиление вызвало здание аптеки, которое пока стоит на своем месте.

Аптека

На улице несколько довольно крутых поворотов. Вот один из них – первый. Дома здесь тоже сохранились те, что и были во времена моего детства.

Первый поворот

А здесь, на этом повороте, под корнями деревьев наш дедушка всегда находил шампиньоны. Помню, какая это была вкуснятина!

Здесь росли шампиньоны

А вот на этом перекрёсточке влево в белом каменном здании находилась библиотека. В каникулы рано или поздно приходилось вспоминать о необходимости прочитать хотя бы часть книг из перечня, заданного для чтения на лето.

Ну, вот и второй поворот. 

Здесь, на самом повороте по правую руку всегда стоял дом моих дедушки и бабушки. И все самые светлые воспоминания о летнем отдыхе в Удомле связаны именно с ним. Но теперь этого дома нет: деревья и кустарник скрывают от глаз пепелище…

Эти два дома стоят напротив нашего. Они уцелели и обитаемы, что радует. Раньше там жили наши друзья по детским играм.

Здесь начинается переулок Володарского. Он проходит за нашим огородом, там не было машин, и поэтому мы часто играли там в игры типа бадминтон, футбол…

Начало переулка Володарского

На перекрёстке с ул. Мира в низине находился колодец, куда все ходили за водой. Сейчас это место заросло кустарником и травой, колодцем теперь не пользуются. Но я нашла его, как ещё один привет из прошлого!

Здесь и закончу своё путешествие по ул. Володарского. Смешанные чувства родились в душе после этой прогулки. Здесь изменилось почти всё, но это, как и вся наша жизнь. Поэтому удивляться и грустить не стоит. Прошлое в наших воспоминаниях останется таким, каким мы его хотим помнить.

Удомля в годы войны. Воспоминания

Вот уже совсем скоро исполнится 70 лет с того дня, когда закончилась страшная война. 70 лет назад в нашей стране началась мирная жизнь - жизнь, в которой живём мы, наши дети, и хотелось бы, чтобы жили и наши внуки. Понимаем ли мы, не знавшие войны, насколько мы счастливы? Осознать это нам мешают наши повседневные заботы, переживания – такие, казалось бы, важные, насущные, необходимые…

День Победы, 9 Мая, - великий праздник, который год за годом возвращает нас в те 1940-е годы, напоминая о страшных испытаниях, о кровавых сражениях, о тяжёлом труде, об огромных потерях, - обо всём, что пришлось пережить тем, кому довелось жить в ту пору…

Мои родители были детьми, когда началась Великая Отечественная война. Мама родилась и проживала в Удомле, папа – в деревне Вакарино. Как жили они в те тяжёлые годы? Что осталось в их памяти от тех лет? Именно это хотелось мне записать, оставить на память для себя, для их внуков.

Воспоминания Петровой (Шалевой) Алевтины Ивановны

В 1941 году наша семья состояла из 6 человек: папа, мама и четверо детей. Папа, Шалев Иван Петрович, работал бухгалтером в конторе «Заготлён», которая тогда находилась в Удомле, мама, Шалева Елизавета Александровна, работала в Сберкассе. Старшему сыну, Жене, было 10 лет, дочерям: мне, Але – 6 лет, Нине – почти 4 года, а Лиле – почти 2. В то время мы с Ниной ходили в детский сад, а Лилю водили в ясли. Детский сад находился на ул. Новой (двухэтажный деревянный дом, примыкал к школьному участку). Ясли были на ул. Дзержинского за сосновой рощей.

Удомля. Фрагмент немецкой аэрофотосъемки 1940х гг.

Первые дни войны мне не запомнились. Помню только, как на вокзале мы провожали папу на фронт. Самое яркое детское воспоминание о войне связано у меня с первой бомбёжкой. Как всегда, мы с Ниной пришли в детский сад. С утра летом обычно дети делали зарядку на улице. Вдруг объявили воздушную тревогу, и мы все побежали через дорогу в убежище. Оно было устроено на противоположной стороне улицы Новой в виде землянки с деревянной крышей. Я помню, что мне было очень страшно, я всё время плакала и повторяла: «Хочу к Нине!». Я ужасно боялась остаться одна.

Позже наша мама тоже беспокоилась о том, чтобы семья не была разлучена. Она учила нас так: как только зазвучит сигнал воздушной тревоги, нам троим (Женя, я и Нина) бежать из дома к ней на работу в Сберкассу (на ул. Володарского); она забирает из яслей Лилю, и мы все вместе бежим в убежище. Бомбоубежища представляли собой землянки, выкопанные в сосновом бору на ул. Дзержинского. Иногда приходилось прятаться от бомбёжек под мостом на перекрёстке ул. Володарского и Победы, там, где колодец. Дома у нас были заготовлены мешочки с вещами по типу рюкзачков для каждого ребёнка, которые нужно было взять с собой. Даже у маленькой Лили был такой рюкзачок.

Удомля. 1942 г.
Шалевы Аля, Лиля, Нина, Женя

Наш детский сад на лето обычно выезжал на дачу в деревню Ясная Поляна. В конце лета 1941 года фашисты прямым попаданием разбомбили дом, в котором обычно жили дети. К счастью, на тот момент детский сад уже выехал из Ясной Поляны. Когда пытаются уничтожить детей – разве это не воплощение бесчеловечности?

Станцию Удомля часто бомбили, но прервать движение поездов не удалось. Запомнился ночью столб огня и дыма от цистерн за станцией, где было хранилище топлива, – туда попала бомба. Часто можно было увидеть зарево от пожаров в Бологое.

В Удомле были дежурные, которые в темное время суток ходили по улицам и стучали в окна, где замечали свет. Нужно было плотно занавешивать окна, чтобы не привлечь вражеские самолеты.

Наша семья дружила с Антоновыми и Соколовыми. Антоновы жили в доме, где была Сберкасса: мать, учительница русского языка, и 2 дочери. Соколовы жили на ул. Володарского, у них было 7 детей. Дядя Серёжа Соколов служил в Удомле в госпитале интендантом. Мне запомнилось, что когда бомбёжка начиналась среди ночи, то часто мы бежали в один дом к кому-то из них, или они все бежали к нам, и дети спали на полу все вместе, «вповалку».

В Удомле имелся план эвакуации жителей на случай прорыва фронта. По этому плану на 2 семьи выделялась одна подвода. Конечно, этого было бы очень мало, но, к счастью, эвакуироваться не пришлось.

Бомбёжки – это самое страшное, что запомнилось. И конечно же, нельзя забыть голод, который испытывали мы в те дни постоянно, хотя мама и старалась, как могла, нас поддержать. Вся территория вокруг дома и перед ним была превращена в огород. Мы сажали картошку, свеклу, капусту, морковь. Под картофель семьям давали участки за Удомлей. От «Заготльна», где до войны работал папа, мама получала льняное масло и жмых. Жмых смешивали с мукой и пекли пироги с капустой. Как только появлялся щавель, ходили его собирать, чтобы варить щи. Ели молодые побеги на ветках деревьев, почки – всё это были витамины. Одну из комнат мама сдавала женщине из деревни, и она рассчитывалась за жилье продуктами, так необходимыми нам тогда.

В годы войны мама держала двух коз (Муську и Динку), поэтому молоко для детей всегда было. Для коз мы заготавливали веники на зиму. На дороге подбирали сено, упавшее с проходивших мимо возов, так же раздобыть сено можно было на базаре. Помню, что я побаивалась этих коз. Ещё мама каждый день обязательно давала нам всем по чайной ложке рыбьего жира, такого противного на вкус, но очень полезного.

В школу я пошла в 1943 году. В это время в основном здании школы разместился госпиталь, поэтому занятия проходили в деревянных зданиях, расположенных рядом с ним – в синей и жёлтой школах, как их называли. А наши начальные классы учились в Паношине, в обычном деревенском доме с печкой.

1947 г. Паношинская школа. 4й класс

Зимой в начале 1945 года я заболела воспалением лёгких, лежала в больнице, а после излечения меня отправили в лёгочный санаторий в Максатихе. Там я и встретила День Победы. В то утро мы проснулись от громких звуков плача и криков. Один из мальчиков выбежал в коридор и вернулся с радостным сообщением: «Победа!» Все дети в палате радовались, и только один мальчик, Алька Рощин, плакал и говорил: «А ко мне папа с войны не вернётся…» Запомнился праздничный полдник: детям выдали по прянику и по бутерброду с маслом.

Мы очень ждали папу. Всю войну он прошёл с полевым госпиталем от Удомли до Кенигсберга. В 1945 году вернулся в Удомлю, привёз нам красивую немецкую куклу в зелёном платье. Потом вынужден был возвратиться в госпиталь, и только в 1948 году папа наконец-то вернулся домой насовсем.

      Шалев Иван Петрович с дочерью Алей. Удомля, 1948 г.

Конечно, трудности не исчезли в один миг, но война закончилась, а это значит, что впереди – мирная жизнь и светлое будущее!

 Воспоминания Петрова Бориса Ивановича см. в блоге "Озеро Удомля"

Свои воспоминания об Удомле в годы войны сохранили Н.М. Серова и К.Г. Беляева. 

О бомбежках в Удомле рассказал Н.А.Архангельский в своей статье "Земля вставала на дыбы".

"Удомельская быль"

Старая Удомля уходит, исчезает на наших глазах… Тем дороже каждое свидетельство её истории, каждое фото, каждое воспоминание.

Одним из таких ценных документов являются воспоминания профессора МГУ Ф.Я. Полянского (1907 – 1983), который учился в Удомельской средней школе в 1921-1928 гг. В 1971 году Федор Яковлевич записал воспоминания «Удомельская быль», где рассказал об Удомле, о школе, о людях в те далёкие 20-е годы ХХ века. Опубликованы эти воспоминания были в удомельской газете «Путь Октября». Один отрывок я уже приводила в рассказе «Удомельская средняя школа», а теперь – вторая часть – рассказ очевидца о жизни в Удомле в те далёкие годы.

…Итак, предлагаю читателям представить Удомлю в 1920-е годы, когда уже установилась Советская власть, но ещё не наступили годы репрессий, и наряду с купцами уживались артели и кооперация, а люди привыкали жить в этом новом для себя мире.

"Впервые я познакомился с ней (с Удомлей) в сентябре 1921 го­да, когда на отцовской ко­лымаге прибыл из дальней деревеньки Тарасихи для «продолжения образова­ния». В ту пору на терри­тории Удомли имелось толь­ко 5-6 купеческих хором и 10-15 обывательских до­мов. Мерлугино находи­лось на отлете, и, чтобы добраться до него, надо было перескочить десятки луж и канав, пересечь большие овраги. Саниково стояло в стороне, а Паношино было отгорожено топ­кой дорогой, в грязи кото­рой весной и осенью безна­дежно увязали лошади, беспомощно барахтались люди. Близость великолеп­ного озера совсем не чувствовалась, оно находилось как бы дальше, чем сей­час.

Жизненным центром оказывался вокзал, и на его платформе ежедневно собиралась молодежь к приходу поездов дальнего следования. Их появление считалось знаменательным и вдохновляющим событием. Прибывающий поезд заставлял радоваться, уходящий – грустить. Под стук колес, видимо, и сердца юных на­чинали биться в унисон. В одуряюще грязном и задрипанном вокзале устраивались даже публичные лекции, а не только распивались крепкие напитки. По путевке союза железнодорожников десятку любопытных парнишек (в том числе и Ф.Я.! – Авт.) почтенный профессор петербургского образца читал лекции о Древней Греции и, склонив на бок голову, указуя перстом в потолок, с благоговением произносил священные для него имена Гомера, Солона, Перикла, а мы слушали, затаив дыхание.

С весны 1922 года возобновились торгующие операции тогдашних купцов – Демидова, Мясникова, Соловьева, Гудовского, Щеголева и других. Они доминировали и в светской хронике. Её персонажем неизменно оказывался один из Демидовых, славившийся своими хмельными приключениями. Пожар в доме купца Мясникова стал на долгое время ее темой. Удомля была торговым местечком, через её территорию тянулись крестьянские обозы с лесом, дровами, хлебом, кожами, осиновой клепкой, льном, сеном. В купеческих лавках крестьяне запасались всякой снедью, ситцем, керосином и другими товарами для домашнего обихода.

Жизнь обывателей протекала ровно и неприметно. Чрезвычайные происшествия носили преимущественно романтический характер. Один пылкий телеграфист по уши влюбился в купеческую дочку и бросился под товарный поезд, чтобы отомстить ей за неразделенную любовь. Пронырливый нэпман затрапезного вида деловито оформил брак с одной хрупкой девушкой, а через пару месяцев исчез, прекратив торговлю в вокзальном буфете. После этого кроткое создание явилось на новогодний бал в каменном лабазе купца Гудовского с широкой лентой через плечо, на которой красовалась трогательная надпись – «разбитое сердце». Она вызывала всеобщее умиление.

Но и в Удомле периода 1921-1926 годов сказывались приметы нового, грядущего. На ее окраине пыхтел лесопильный завод, на косогоре за «железкой» все больше набирал сил «Пахарь», снабжавший окрестных крестьян плугами. Крепла удомельская индустрия. Все больше расширяла свою деятельность кооперация. Ее энергичным и деятельным организатором был инструктор Чекрыжов. Товарищество «Просвещение» развертывало свою торговлю, создало чайную, теснило купеческие лавки. Кооперация имела даже своих поэтов в лице Д. Пожаркова. Его стихи печатались в газетах, сборниках. В одном из купеческих домов нашли приют библиотека, изба-читальня. Они работали под руководством неугомонного избача Афонина, в любую погоду не расстававшегося с потрепанной шинелью и красноармейским шлемом.

Существовала партийная ячейка, активно работавшая под руководством секретаря Мальдова. С 1924 года возникла комсомольская организация. В ее создании активную роль играл Иванов, прошедший в Вышнем Волочке пролетарскую закалку. Все больше активизировал свои культурно-просветительные начинания Нардом. При нем существовала театральная труппа под руководством опытного артиста Гудалова, прошедшего столичную выучку, и большого энтузиаста. На самодеятельной основе труппа радовала удомельцев все новыми и новыми премьерами. Выступали и гастролеры. Так, заезжая украинская труппа ставила «Наталку-полтавку», «Ой, не ходы Грицу та на вечерницу». Когда Грицу начинал умирать на руках возлюбленной, то зрителей так пронимало, что они готовы были прослезиться. Иногда в Нардоме крутились фильмы. Правда, финансовонесостоятельным зрителям приходилось вертеть колесо динамомашины и ради билета добывать электроэнергию. Ее надежных источников не было. Бичом оставались сырость и холод, царившие в Нардоме. Только участникам танцевальных вечеров он казался сказочным дворцом, достаточно теплым и уютным. Даже в Паношине ставились спектакли. Там существовал сельскохозяйственный кружок, осушавший болота, изучавший агрономию и устраивавший инсценировки. Зато церковь пустовала".

Источник:
Ф. Полянский «Удомельская быль». – Газета «Путь Октября», №№ 17 – 19,1971 г.